Ярко вишневый зной, звезды в бедствии,
Над голубой Москвой бредит детством,
Страхом пустых углов в домах старинных,
Да кашлем сухих стволов — в живую спину.
Из потайных высот смердящим, грозящим клином
Дробясь, полетит в песок — и дрожь по спинам,
Да с воем из черных дыр, по всей планете,
Остатки былой звезды разносит ветер.
Встань заколдованный, встань заколдованный воин — затаенный огонь,
Взгляд твой закованный в вечную тайну — и белый затаенный огонь.
Из чистого зарева нежного пламени Божьей веры,
Взгляд белокаменный — все, что осталось от веры.
Вера была жива, умна, красива, а, значит, пришлось узнать ей насилие.
Долог был крестный ход по подвалам, где ждут, что когда придет
К ним усталым. Вера течет рекой по скользким камням,
Сухой ледяной рукой — по твердым ставням,
В мечтах пожилой любви — живым скелетом
Да страхом живой крови и пистолета.
Встань заколдованный, встань заколдованный воин — затаенный огонь,
Взгляд твой закованный в вечную тайну — и белый затаенный огонь.
Из чистого зарева нежного пламени Божьей веры,
Взгляд белокаменный — все, что осталось от веры.
