В песчаном Чернигове рынок —
Что сточная яма.
В канавах и рытвинах,
Лоб расколоть нипочем.
На рынке под вечер
В сочельник казнили Бояна.
Бояна казнили,
Назначив меня палачом.
Сбегались на рынок
Скуластые тощие пряхи,
Сопливых потомков таща
На костистых плечах.
Они воздевали
Сонливые очи на плаху,
И, плача в платочки,
Костили меня, палача…
А люди? А люди… А люди!
Болтали о рае.
Что рай — не Бояну,
Бояну — отъявленный ад.
Глазели на плаху,
Колючие семечки жрали,
Гадали: туда
Иль сюда упадет голова…
Потом разбредались,
Мурлыча бояновы строки.
Я выкрал у стражи
Бояновы гусли и перстень.
И к черту Чернигов!
Лишь только забрезжила рань.
Замолкните, пьянь!
На Руси обезглавлена песня!
Отныне вовеки
Угомонился Боян.
Родятся гусляры,
Бренчащие песни-услады,
Но время задиристых песен
Неужто зашло?
В ночь казни смутилось
Шестнадцать полков Ярослава.
Они посмущались,
Но смуты не произошло…
