Вот и кончены сроки, и судьбы Am
Повернулись торжественным задом, Dm Dm6
И, сказав, что им суки — не судьи, Е E7
Все друзья улетели на запад. Am
А на западе — солнышко ближе,
А на западе — счастье дороже,
И теперь они где-то в Париже
От подруг получают по роже.
В безнадежном и слякотном Марте,
Наскребя по карманам монетки,
Попугая возьмут на Монмартре
В позолотою тронутой клетке
И повесят к окошку мансарды,
Подливая в поилку вальяжно
Из бутылочки с Крымской «массандрой»,
Припасенной на дне саквояжа.
Он расправит зеленые плечи,
Он расскажет про жизнь, про житуху,
Но во всей его трепетной речи
Только слово знакомое — «тухас».
Это значит он тоже, уродцем
(Ишь распялил какие глазищи…) —
Из того кочевого народца,
Что напрасно оседлости ищет.
И рванет сквозь надушенный запад,
(А по ихнему, значит — «арома») —
Запах гетто, Майданеков запах,
Инквизиции, бойни, погрома.
И опять через Гданьск и Житомир
В продувные Колымские гости
В тщетных поисках вечных гнездовий
Промелькнет экзотический хвостик.
Каблуками подпорченным клювом
Векового кочевия хахаль
Равнодушно взирающим людям
Недобитую истину харкнет,
Языком мирового господства,
Что уже никому не понятен,
Только слово знакомое — «поц», да
Только — родина, родина — мать мол…
Но не птицам тягаться с китами.
Рабиновичем, Коганом, Кацем
Он проследует к новым скитаньям —
Прямо в печь, в лучшем случае — в карцер,
И напишет на той штукатурке
Те слова, что какой-то историк,
Если вдруг не замазали урки,
Диссертаций своих удостоит.
И в какое столетье ни выйдешь,
Выбирай себе чет или нечет —
Попугай, говорящий на Идиш,
Сокровенное что-то лепечет.
Повторяй же хромающим словом
Через плаху, и петлю, и выстрел
Эту истину снова и снова,
Эту истину — истину истин.
Хрустнут косточки под сапогами,
И прольются хмельные потоки,
И тебя, как того попугая,
Понесут на продажу потомки.
И когда, понимаешь, повеет
Новый ветер в истории круто,
Может купят, и может поверят,
И заплачут, и в ту же минуту —
В путь в Орли, уступая желаньям,
Что на сердце завет начертили,
Откопают задрипанный лайнер
Под названием Ту-104,
Поддадут, ибо легче поддавшим
Вспомнить что-то, к чему подлетают,
В семь пудов стюардесса Наташа
Угостит их икрою минтая,
Попугай, охмелев от закуски
(Если честно — довольно отвратной),
Вдруг начнет выражаться по-русски:
«Мать твою, мы вернулись обратно!
Мы вернулись, одеты по моде,
В эту землю, на праздник, на плаху…»
И, конечно, получит по морде
От стюарда с крестом под рубахой.