Так что же мы хотим себе сберечь?
Но столько сил укладываем в речь,
А не в дела, и вот — в который раз —
Потоки слов рассеивают нас.
И так ступая вдаль по тверди слов,
Сложив из них очаг себе и кров,
Хоть все твое доступное словам,
Есть тот предел, который строишь сам.
Слова даны, чтоб в них уметь молчать,
Но это нам пока что не поднять —
Дымит перо, стучит копытом стол,
Мы рвем сердца и жжем в ночи глагол.
Так пой, гитара! Дым тебя не съест.
Плати, певец, за свой цветущий крест,
Но не пиши по прописям слуги
И не грусти, у славы — три руки.
Иди туда, куда ведет мотив.
Что может меч, когда ты держишь гриф?
А из камней, что на пути твоем,
Сложи ступень, чтобы войти в свой дом.
И не проси, чего нельзя просить.
Вину в вино умея обратить,
Из бедных жил вытягиваем звук.
И здесь тебе — соломинка и крюк.
Вот этот звук, раскрывшийся в руке,
Проводишь им теперь по тишине,
Как по холсту, по памяти Творца.
И видишь лик. И нет в тебе лица.
Красавица, хоть слово подари,
Мне не увидеть прелести твои,
Не отворить таинственных глубин —
Уходишь ты, а я стою один.
Так, значит, все останется, как есть —
Мне не сложить единственную песнь,
В ней не открыть того, чего ищу,
Слова бегут, но я… Но я молчу.
И ты молчи, слепое ремесло, —
Куда меня влечет твое весло?
Одной рукой удерживаю гребь,
А на другой позвякивает цепь.
И эта цепь, и та — на дубе том,
Сплелись в одну на дереве пустом.
Одна вода стекает по усам,
И все себе рассказываю сам.